Музыка в жизни Антона Павловича Чехова
Чехов привлекает своей музыкальностью, ибо его проза музыкальна сама по себе.

Поражает мелодия чеховской речи, ее ритм, композиционная завершенность, поражает музыкальная грация повествования. И, конечно, не случайно Чехов сближал в своем восприятии литературу и музыку...
Е. З. Балабанович
Советский литературовед, музеевед
ОБ ИСТОКАХ ЛЮБВИ К МУЗЫКЕ

Семья Чехова была музыкальной.
Отец писателя играл на скрипке, пел, управлял церковным хором, руководил хором любителей.
В своем родном городе Таганроге братья Чеховы в детстве пели в церковном хоре, выступая там и в трио. Чехов тогда пел альтом.
С переездом семьи в Москву и затем в приобретенное имение Мелихово, Чехов и сам любил устраивать домашнее хоровое пение.
По воспоминаниям И. Н. Потапенко, посещавшего Чехова в Мелихове, «у него [Чехова] был довольно звучный басок», он «основательно держал басовую партию. И это, видимо, доставляло ему искреннее удовольствие. Глядя на его лицо, казалось, что в такие часы он чувствовал себя ребенком». Это — свидетельство человека, окончившего в свое время Петербургскую консерваторию по классу пения.
Отец писателя — П. Е. Чехов — в Мелихове вспоминал о Чехове: «...Антоша так хорошо пел в церкви... в Таганроге, и голос у него был, когда он мальчуганом был, — прямо ангельский...».
Свою любовь к музыке он сохранил до конца своей жизни.

А. П. Чехов в кргу семьи (второй слева)
О музыкальном вкусе

Антон Павлович Чехов принадлежит к писателям, в жизни и творчестве которых музыка занимает большое место, составляя их глубокую внутреннюю потребность.

Чехов, любил слушать игру на рояле, виолончели, скрипке, любил пение. Музыка располагала Чехова к литературному творчеству.


Любимый композитор Чехова — Чайковский. С ним Чехов лично общался в последние годы его жизни. Любовь к музыке Чайковского получила отражение в творчестве.

Музыка в произведениях Чехова — это чаще всего то, что входило в музыкальный быт интеллигенции его времени (популярные песни, романсы, оперные арии, инструментальные пьесы).

Фотопортрет П. И. Чайковского с дарственной надписью Чехову

В Мелихове «вечера проходили в музыке, пении...» — пишет сестра Чехова

Поселившись в приобретенном им имении Мелихово, Чехов сначала отмечал: «Нехорошо вот только, что нет музыки и пения...». Но вскоре и здесь водворилась музыка. «У меня по целым дням играют и поют романсы в гостиной рядом с моим кабинетом, и потому я постоянно пребываю в элегическом настроении...», — писал Чехов.



Чехов часто бывал у своих соседей по Мелихову — Семенкович. Т. Л. Щепкина-Куперник вспоминает: хозяйка Е. М. Семенкович «чудесно играла Бетховена. Антон Павлович любил музыку и умел слушать ее».

Чехов ездил к Семенкович «только затем, чтобы послушать Бетховена: хозяйка дома превосходно играла. И когда он слушал лунную сонату, лицо его было серьезно и прекрасно.

усадьба Мелихово
В ПИСЬМАХ ЧЕХОВА СПЛОШЬ И РЯДОМ ВСТРЕЧАЮТСЯ СРАВНЕНИЯ, ВЗЯТЫЕ ИЗ ОБЛАСТИ МУЗЫКИ
Об одном персонаже задуманной (совместно с адресатом), но неосуществленной пьесы, Чехов писал: «Этот человек... должен действовать на зрителей и как умный, подагрический брюзга и как скучная музыкальная пьеса, которую долго играют».

Молодому писателю Чехов советует «побольше оркестровой музыки... Сиречь, пишите колоритней».

Чехов очень ценил знаменитого врача Г. А. Захарьина, своего профессора по медицинскому факультету. Об изданных же его лекциях Чехов писал: «Вышли лекции Захарьина. Я купил и прочел. Увы! Есть либретто, но нет оперы. Нет той музыки, какую я слышал, когда был «студентом».

Об одном молодом писателе (Накрохине) Чехов писал: «Это хорошее дарование, но робкое, слабо захватывающее. У сего писателя и виолончель прекрасна и талант виртуоза, но резонанс плохой. Надо бы пободрее и посмелее, значительно расширив сферу наблюдений».
Любил Чайковского, некоторые романсы Глинки, например, «Не искушай меня без нужды», и очень любил писать, когда за стеной играли или пели.
Музыка в произведениях А. П. Чехова
прозаические произведения
Опера "Евгений Онегин"
Рассказ "После театра" (1892) посвящён впечатлению от любимой Чеховым оперы «Евгений Онегин» Чайковского.
«Надя Зеленина, вернувшись с мамой из театра, где давали «Евгения Онегина», и придя к себе в комнату, быстро сбросила платье, распустила косу и в одной юбке и в белой кофточке поскорее села за стол, чтобы написать такое письмо, как Татьяна»
В изумительном по свежести рассказе-миниатюре Чехова переданы молодой трепет восторга и жажда поэзии любви, которыми проникнута опера Чайковского и которые она пробуждает. «После театра», т. е. «после оперы» (как и сказано в рассказе), — поистине вдохновенный отклик Чехова, глубоко поэтическое создание, вызванное творчеством Чайковского.
В рассказе «Черный монах» (1894) также упомянут момент из оперы «Евгений Онегин» Чайковского.

Магистр Коврин приехал в деревню к своему опекуну-садоводу и его дочери. Таня уже перестала быть подростком.
«Ему почему-то вдруг пришло в голову, что в течение лета он может... увлечься и влюбиться, — в положении их обоих это так возможно и естественно! Эта мысль умилила и насмешила его; он нагнулся к милому, озабоченному лицу и запел тихо:

Онегин, я скрывать не стану,

Безумно я люблю Татьяну...»

Опера "Евгений Онегин" на XXXI Международном оперном фестивали им. Ф. И. Шаляпина

Главным образом с творчеством Чайковского (ария Ленского из «Евгения Онегина», пьесы для фортепиано) связаны музыкальные эпизоды в «Рассказе неизвестного человека» (1893).

Характеризуя гостей Орлова, представителя высшей петербургской бюрократии, Чехов выделяет в Грузине, между прочим, его любовь к музыке.

«Мне припоминаются его длинные, бледные пальцы, как у пианиста. Да и во всей его фигуре было что-то музыкантское, виртуозное. Такие фигуры в оркестрах играют первую скрипку»

«Он сел за рояль, тронул один клавиш, потом заиграл и тихо запел: «Что день грядущий мне готовит?» — но по обыкновению тотчас же встал и встряхнул головой. — Сыграйте, кум, что-нибудь, — попросила Зинаида Федоровна. — Что же? — спросил он, пожав плечами. — Я все уже перезабыл. Давно бросил. Глядя на потолок, как бы припоминая, он с чудесным выражением сыграл две пьесы Чайковского, так тепло, так умно! Лицо у него было такое, как всегда, — не умное и не глупое, и мне казалось просто чудом, что человек, которого я привык видеть среди самой низменной, нечистой обстановки, был способен на такой высокий и недосягаемый для меня подъем чувства, на такую чистоту. Зинаида Федоровна раскраснелась и в волнении стала ходить по гостиной. — А вот погодите, кума, если вспомню, я сыграю вам одну штучку, — сказал он. — Я слышал, как ее играли на виолончели. Сначала робко и подбирая, затем с уверенностью он заиграл Лебединую песню Сен-Санса. Сыграл и повторил. — Мило ведь? — сказал он»

Фортепианные пьесы Чайковского, — конечно, из популярного цикла «Времена года». Первоначально, в первопечатном журнальном тексте, который был переработан для Собрания сочинений 1901 года, пьесы были названы: «Баркарола и, кажется, Подснежник». Пьесы были сыграны «с чудесным выражением», «так тепло, так умно». Исполнение говорило о «подъеме чувства», о душевной «чистоте». В кратких словах Чехов сумел передать и характер исполнения и особенность самой музыки Чайковского. Сказать, что музыка была исполнена «умно», — значит найти свои слова о музыке.

Одно из главных лиц в повести «Моя жизнь» (1896) - Мария Викторовна Должикова, ученица Петербургской консерватории, затем певшая в частной опере. Она отошла от артистической жизни, — стала женою толстовца, от лица которого идет повествование.

Вернувшись к занятиям музыкой, она поет в кругу любителей:
«Отчего я люблю тебя, светлая ночь?»
т. е. романс Чайковского «Ночь» на слова Полонского. Здесь — гл. XVI — Чехов не останавливается на собственно музыкальной стороне пения и весь отрывок отдает характеристике самой певицы, ее «хорошего, сочного, сильного голоса» и «нехорошего задорного выражения на ее лице» по окончании пения, когда ей аплодировали. Выбор романса Чайковского, вряд ли доступного исполнению простой любительницы, сам по себе уже говорит о Должиковой, как о настоящей певице-артистке.
«пока она пела, мне казалось, что я ем спелую, сладкую, душистую дыню»

Немалая роль принадлежит музыке в рассказе «Припадок» (1888).



В первой главе рассказа дана картина падающего первого, «молодого» снега, от которого все становилось «мягко, бело, молодо... и в душу вместе со свежим, легким морозным воздухом просилось чувство, похожее на белый, молодой, пушистый снег». Непосредственно за этим следует:
«— Невольно к этим грустным берегам, — запел медик приятным тенором, — меня влечет неведомая сила...
— Вот мельница... — подтянул ему художник. — Она уж развалилась...
— Вот мельница... Она уж развалилась... — повторил медик, поднимая брови и грустно покачивая головою.
Он помолчал, потер лоб, припоминая слова, и запел громко и так хорошо, что на него оглянулись прохожие:
— Здесь некогда меня встречала свободного свободная любовь...»
Немного далее, к концу той же главы, снова дается описание первого снега, — впечатление Васильева: «...нравился ему воздух и особенно этот прозрачный, нежный, наивный, точно девственный тон...»
И тут же вслед за этим описанием снова идут строки о пении Васильева, а за ним и двух других юношей:
« — Невольно к этим грустным берегам, — запел он вполголоса, — меня влечет неведомая сила... И всю дорогу почему-то у него и у его приятелей не сходил с языка этот мотив, и все трое напевали его машинально, не в такт друг другу».
Приятели переходят из одного дома в другой. И снова звучит то же пение.
« — Вот мельница... — запел художник. — Она уж развалилась...» (гл. II).

Каватина князя из оперы Даргомыжского «Русалка» была особенно любима студенческой молодежью.

При упоминании о рассказе «Шампанское» (1887) у каждого мысленно пронесется мотив всем известного романса «Очи черные, очи страстные», о котором говорится в заключении рассказа.


«Опьянел я и от вина и от присутствия женщины. Вы помните романс?

Очи черные, очи страстные,

Очи жгучие и прекрасные,

Как люблю я вас,

Как боюсь я вас...

Не помню, что было потом... я скажу только немного и словами все того же глупого романса:

Знать, увидел вас

Я не в добрый час...

Все полетело к чорту верхним концом вниз. Помнится мне страшный, бешеный вихрь, который закружил меня, как перышко».

В рассказе «Певчие» (1886) подробно описана спевка сельского церковного хора, под управлением псаломщика регента Алексея Алексеича.
Дан ряд характерных штрихов в поведении как хористов, так и регента. Пиано он подкрепляет словами «не напирайте», «помягче», «легче», форте — «напирайте». Соответственно резко меняется выражение его лица, — то «доброта, ласковость», то «сильный испуг и даже ужас».
«Его смычок гуляет по головам и плечам фальшивящих дискантов и альтов. Левая рука то и дело хватает за уши маленьких певцов».
Особенно старательно готовятся к «Херувимской» № 7 Бортнянского.

«Херувимская» «поется хорошо, так хорошо, что школьники оставляют свое чистописание и начинают следить за движениями Алексея Алексеича», — говорит Чехов, фиксируя внутреннее состояние через внешнее движение, через жест. По окончании спевки регент «окидывает присутствующих мутным, отяжелевшим, но победоносным взглядом».

Любимые композиции из творчества М. И. Глинки
В 1893 году, приехав в Петербург, Чехов присутствовал на юбилейном и прощальном спектакле известного оперного артиста И. А. Мельникова (бас), прослужившего на сцене двадцать пять лет. Шла опера «Руслан и Людмила» Глинки.
В своей рецензии (напечатано без подписи на следующий же день, 23 января, в газете «Новое время») Чехов с большим сочувствием описывает чествование артиста восторженными почитателями: «...в волшебном замке Черномора, наш певец в костюме витязя и при совершенно сказочной обстановке» выслушивал адресы и принимал подношения.
«Торжество было шумное, победное, радостное, и оно еще раз показало, что таланты — сильные и властные люди».
Через день в этой же газете появилась, тоже без подписи, коротенькая рецензия Чехова на выступление известных оперных артистов супругов Н. Н. и М. И. Фигнер (тенор и сопрано).
«Сегодняшний концерт супругов Фигнер можно отнести к удачнейшим концертам этого сезона», — пишет Чехов.

Рассказ «Ионыч» (1898).
Вечер в доме Туркиных. «Екатерина Ивановна села и обеими руками ударила по клавишам; и потом тотчас же опять ударила изо всей силы, и опять, и опять; плечи и грудь у нее содрогались, она упрямо ударяла все по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля. Гостиная наполнилась громом; гремело все: и пол, и потолок, и мебель... Екатерина Ивановна играла трудный пассаж, интересный именно своею трудностью, длинный и однообразный, и Старцев, слушая, рисовал себе, как с высокой горы сыплются камни, сыплются и все сыплются, и ему хотелось, чтобы они поскорее перестали сыпаться...».
Екатерина Ивановна отказывается от брака с влюбленным в нее Старцевым ради того, чтобы ехать в Москву в консерваторию, «...я безумно люблю, обожаю музыку», — говорит она Старцеву (гл. III).
Через четыре года они снова встретились в том же доме ее родителей. Котик опять «играла на рояле шумно и долго и, когда кончила, ее долго благодарили и восхищались ею». Первоначально в рукописи было продолжение фразы: «...но она слушала уже не с достоинством, как прежде, а застенчиво, с вялой улыбкой». Она говорит Старцеву: «Я тогда была какая-то странная, воображала себя великой пианисткой... Я не пианистка, на свой счет я уже не заблуждаюсь и не буду при вас ни играть, ни говорить о музыке» (гл. IV).
Ионыч также не лишен музыкальности. Идя в грод, он «все время напевал: «Когда еще я не пил слез из чаши бытия...» (гл. I).
Когда, душа, просилась ты
Погибнуть иль любить,
Когда желанья и мечты
К тебе теснились жить,
Когда еще я не пил слез
Из чаши бытия, -
Зачем тогда, в венке из роз,
К теням не отбыл я!
Это — слова из романса М. Яковлева на слова стихотворения Дельвига «Элегия» («Когда, душа, просилась ты погибнуть иль любить...»).
Романс известен также по переложению его на два голоса Глинкой. Приведенные у Чехова слова — начало второго четверостишия.

Чехов выделяет то место, которое напевали любители популярного тогда романса.

Еще только строя себе дачу близ Ялты, Чехов уже просит свою мать передать сестре, чтобы она «присмотрела хорошее пианино для крымского дома. Говорят, что следует покупать фабрики Блютнера».

Пианино, приобретенное Чеховым в Ялте в 1899 г. Поныне стоит в столовой ялтинского дома Чехова.
На этом пианино Чехову играли Рахманинов, Спендиаров; на нем аккомпанировали пению Шаляпина.


Проза Чехова сама по себе насыщена музыкой, в ней вся гармония окружающего мира: шелест листьев, шум дождя, свист ветра, колокольный звон, звук фортепьяно, гитары или скрипки и даже, похожая на музыку, мелодия человеческого голоса. В.И. Немирович - Данченко говорил: «у Чехова люди внутренне наполнены музыкальностью»
This site was made on Tilda — a website builder that helps to create a website without any code
Create a website